Мне было год и десять, когда он родился и именно я назвала его Артемом. Он всегда был маленький и смешной, улыбка во все лицо, голубые глазищи - папины, совсем не как у меня. Мы все переживали вместе: и развод родителей, и многочисленные переезды, и детские радости, и поездки на поезде. И при этом ругались, да что там - лаялись как две собаки, чуть ли не каждый день, а потом мирились и снова ругались.
Лет в 7 он пообещал убить меня, потому что я была старше и всегда его побеждала в драках.
Всегда вместе: я спокойная, а он чертенок, сумасшедший и неусидчивый. Я никогда не делала за него уроки, но всегда сидела с ним, помогая с переводами, задачами, сложными уравнениями, пересказами классики, рисунками гуашью, чертежами и химическими формулами, а он кидал в меня книгой, когда не мог в чем-то разобраться, или хлопал дверью так, что сыпалась штукатурка. А если мама его наказывала, я всегда плакала вместе с ним. Помню, как он разбил плафон на люстре, как он маленький совсем слушал "Арию", как ненавидел рыбу, а я её за него ела, как всегда выковыривал изюм их кексов, как тушил им же разведенный пожар собственной курткой и как приходил из школы грязный, как свинья.
До моих 17 мы жили в одной комнате.
А потом я уехала и свалила на него вечно уставшую маму, крутящуюся как белка в колесе, и болезненную Полинку, которую теперь он должен был заставлять есть и водить в сад и на гимнастику. И он справился. Как справлялся всегда и со всем, мой самый любимый мальчик. За последние три года он успел перерасти меня, а все равно остался "мелким". Между нами одиннадцать остановок, и мы каждый день на созвоне. Но вчера его у меня забрали, и я была первая, кого он обнял, когда распустили строй для обнимашек с родными (: